24.04.2009 - Спелеологи поневоле

  Курсков А. Н. Рукокрылые охотники. М. Лесная пром. 1978 г. С.39-51

  На дне неглубокой карстовой воронки чернело овальное отверстие. Пологий край воронки плавно сбегал к узкому провалу. Это и был вход в Угрыньскую пещеру. К северу от нее простирались обработанные поля, а к югу тянулся широкий заросший кустарником овраг. Из пещеры тянуло холодом и сыростью. Было немножко жутковато, но желание скорее познакомиться с неведомым подземным миром пересилило чувство страха. И вот первые неуверенные шаги под землей.
  Дневной свет еще брезжит за спиной, а глаза, не успевшие привыкнуть к темноте, с трудом различают неровный скользкий глинистый пол и такие же скользкие темные стены. В пещере нас трое: я, мой друг, зоолог Вилор Фридманович, и Роман, молодой шофер. Он очень любознателен, с охотой и интересом выполняет обязанности нашего помощника. Остальные члены нашей экспедиции — врачи Алла Дмитриевна и Лариса Александровна остались наверху: страхуют нас. Проход, по которому мы движемся, очень узкий и низкий. Приходится передвигаться на четвереньках по сырой глине. Вязкая, жирная она липнет к сапогам пудовыми гирями. Наши локти и колени уже ощущают неприятный холод. Длинный лаз проводит нас в большой грот. Высота его до пяти метров, а длина метров двадцать пять. Из него в западном и северном направлениях идут подземные галереи, соединяющиеся между собой боковыми коридорами, образуя запутанный лабиринт. Галереи тянутся, кажется, в бесконечность, но ненасытная любознательность гонит нас глубже и глубже...
  Вилор Фридманович и Роман отправились исследовать западную галерею, оставив меня в гроте, где я занялся осмотром щелей в стенах, в надежде обнаружить в них что-нибудь живое. Первое время мы перекликались, но голоса их раздавались все глуше и невнятнее и, наконец, затихли совсем. Прошло пятнадцать-двадцать минут. Стало зябко. В пещере влажно и очень холодно. Прошло еще двадцать минут, а ребята не возвращались. Я уже начал серьезно беспокоиться, ведь в каменном лабиринте можно часами крутиться по одной и той же штольне. Громко и продолжительно кричу. В ответ доносятся глухие неразборчивые голоса. Через несколько минут, перепачканные с головы до ног глиной, возбужденные, они рассказывают, что обнаружили новый огромный зал, где летают летучие мыши. Втроем мы отправляемся в галерею.
  Галерея приводит нас к узкому, длинному, под углом в 45° лазу, где приходится ползти на животе. Лаз кончается дырой в стене большого зала, на высоте около двух метров от поверхности пола. Чтобы попасть из лаза в зал, надо спуститься по отвесной стене. Лаз настолько узок, что развернуться в нем невозможно. Роман, он полз первым, крикнул, чтобы мы его подстраховали. Высунувшись из отверстия в стене, он начал, вытянув вперед руки, опускаться. Подстраховывая его, Вилор Фридманович медленно продвигался вперед, но через мгновенье Роман уже летел вниз головой. Ему повезло. Он приземлился спиной на сырой глинистый холмик, по которому и съехал вниз, на дно огромного зала. С помощью Романа наш спуск в зал не доставил особых трудностей. Наконец-то мы с удовольствием выпрямились и отдышались.
  Зал был метров пятьдесят на пятьдесят и потолок его терялся в темноте. Слева в боковой стене чернело новое отверстие, уходящее во тьму низкой и узкой галереи. С трудом протиснувшись в это отверстие, мы с Романом начали было спускаться вниз, как вдруг услышали голос Вилора Фридмановича: «Летучая мышь!» Выскочив из галереи, мы увидели, как в лучах его электрического фонарика промелькнул темный силуэт летающего зверька. Полчаса летучая мышь, словно дразня нас, летала в зале, порой чуть не задевая нас крыльями. Каждый из нас, бросаясь за мышью, был уверен, что вот-вот схватит зверька, но все усилия были напрасны. Внезапно мышь исчезла, и нам даже не удалось заметить, в какое отверстие она улетела.

  Разогревшись от движения, мы возбужденно обсуждали детали неуспешной охоты. «Никитич,— перебил меня Роман,— включи свой фонарик, мой что-то забарахлил». Мы с Вилором Фридмановичем одновременно включили фонари, но лампочки их еле-еле светились. Досадуя на неисправность фонарей и удивляясь тому, что все три вышли из строя одновременно, мы достали свечи и зажгли их. Оказывается, как мы узнали позже, батарейки электрических фонарей при 100%-ной относительной влажности воздуха в пещерах очень быстро разряжаются и выходят из строя.
  Пламя свечей дрожало, а на стенах отражались причудливые тени. Из темноты стали возникать неясные диковинные очертания. Мрачные черные скользящие глинистые глыбы, по которым, возвращаясь, пришлось нам карабкаться, были удивительно похожи друг на друга. Мрак в пещере был тяжелый, плотный, почти осязаемый на ощупь. Без каких-либо приключений прошли мы обратный путь и вскоре оказались на поверхности. К нашему удивлению было уже темно. На небе светили яркие звезды, а воздух благоухал всеми ароматами степных трав.
  Наши друзья, оставшиеся наверху, встретили нас упреками, ибо все сроки возвращения, о которых мы договаривались, давно прошли. Под землей совершенно теряешь представление о времени. Оказывается, мы там пробыли несколько часов, а промелькнули они мгновенно.
  — Что с вами случилось? Почему так долго не выходили? Что видели там? Поймали ли летучих мышей? — засыпали нас вопросами. Пришлось признаться, что первые результаты нашего посещения довольно неутешительные, что мы видели всего-навсего одну летучую мышь, но и ее не смогли отловить. Зато весь вечер после ужина мы с упоением делились своими впечатлениями о своеобразии подземных гротов, галерей и штолен. Первое впечатление всегда незабываемое.
  Было далеко за полночь, когда мы утихомирились и легли спать, но сон не шел ко мне. Я снова был в пещере, где открыл для себя новый зачарованный подземный мир и понял, что меня теперь всегда будет тянуть в пещеры.
  Все началось с того дня, когда мы в конце августа подводили итоги нашей работы по изучению летучих мышей в Белоруссии. В этот летний сезон нам удалось отловить и окольцевать около 500 крылатых зверьков. Как показали результаты многолетнего кольцевания, летучие мыши, обитающие летом на территории Белоруссии, летят осенью на зимовку через Закарпатье.
  А что, если осенью осмотреть пещеры западных областей Украины? Возможно, там удастся найти окольцованных нами зверьков? И вот в начале сентября наша небольшая группа из пяти человек покинула Минск. Целью нашей экспедиции было посещение карстовых пещер западной Украины, изучение рукокрылых и последующее кольцевание зверьков. Нам было известно, что в пещерах западных областей Украины зоологи находили иногда огромные скопления летучих мышей.
  Мы читали о том, что карстовые пещеры — целая система подземных лабиринтов, ходов, гротов, глубоких естественных колодцев и обширных залов. Они образовались в растворяемых водой горных породах: известняке, гипсе, доломите в результате длительных, идущих тысячелетиями процессов. Карстовыми они называются по имени нагорья Карст, расположенного на северо-западе Югославии. В нашей стране немало таких пещер. Они встречаются на Урале, в Сибири, Средней Азии, Поволжье, в Крыму и на Кавказе. В областях западной Украины они имеются на территории Волыно-Подольского плато. Нам было известно также, что большинство карстовых пещер Тернопольщины и Закарпатья служат убежищем для многочисленных видов рукокрылых.
  Утро следующего дня мы встречали в Киеве, где предстояло выполнить ряд необходимых формальностей. Через сутки, имея при себе разрешение Комитета по охране природы на осмотр пещер и сбор в них научного материала (все пещеры на территории Украины являются памятниками природы и взяты под государственную охрану), мы покинули гостеприимный Киев. Наш путь лежал на юго-запад: в Житомир, Ровно, Тернополь, Черновцы, Мукачево, Ужгород.
  Интересно было наблюдать, как менялся ландшафт. В начале нашего пути мы ехали по широкой открытой равнине, где стога душистого сена, длинные скирды соломы чередовались с высокими зарослями еще не убранной кукурузы и подсолнечника. За Ровно на горизонте показалась гряда невысоких холмов. Мы ехали уже по Волыно-Подольской возвышенности, рельеф которой менялся у нас на глазах. Кристаллические породы, лежащие в основании этого плато, определяют основные черты рельефа поверхности, имеющего вид широких увалов с плоской поверхностью. На северо-западе плато расположены Гологоры и Кременецкая гряда, являющаяся водоразделом многих рек. Серет, Збруч, Стрыпа и другие реки несут отсюда свои воды в бассейн Днестра, а Горынь, Случь и Вилия питают реку Припять, главную водную артерию Белорусского Полесья. Здесь же берет свое начало и Западный Буг. Гологоры имеют вид крутого уступа, возвышающегося над равнинами Западного Буга и Полесья.
  Наша дорога несколько раз пересекала Толтры (или Медобо-ры), состоящие из отдельных гряд и конусообразных скалистых холмов, возвышающихся над окружающей местностью на 50— 65 метров. Толтры, протянувшиеся длинной дугой с северо-запада на юго-восток, являются остатками размытых известняковых береговых рифов древнего, моря. Нас удивляли глубокие и узкие каньоны, по которым протекали быстрые реки. Холмы и гряды плато, поросшие сосновыми борами, дубовыми и грабовыми лесами, поражали нас своеобразной, неповторимой красотой.

  Первую пещеру мы обнаружили за околицей села Синяково, расположенного северо-восточнее города Черткове. В стене карстовой воронки темнел овальный вход в нее. Пещера была просторной, сухой и неглубокой. Длина ее составляла всего 17 метров. Мы прошли всю пещеру, даже не нагибаясь, и, к сожалению, кроме двух жаб при входе ничего здесь не нашли...
  Шел десятый день экспедиции. На нашем счету более десяти обследованных пещер и каждая из них не похожа на другую. Разве можно, например, забыть удивительную по красоте Кристаллическую пещеру, расположенную в склоне пойменной террасы. Мы долго взбирались по крутому обрыву, прежде чем попасть на небольшую площадку перед входом в эту пещеру, расположенном на высоте 90 метров. Он имел форму неправильного треугольника. В глубине виднелась массивная тяжелая дверь с висящим огромным замком.
  — Извините, но мы вынуждены запирать вход, так как пещера объявлена заповедной,— говорит сопровождающий нас проводник. Но вот дверь открыта. Мы входим в узкий коридор. Стены его из крупного кристаллического темно-коричневого гипса, отшлифованного водой. В лучах фонаря кристаллики искрятся и переливаются, словно снежинки. Создается впечатление, что все вокруг покрыто изморозью. Неожиданно коридор расширяется, и мы видим, как во все стороны от него разбегаются многочисленные ходы, образуя запутанный лабиринт. Общая протяженность всех галерей пещеры, как сказал нам проводник, достигает 20 километров.
  По мере продвижения вглубь подземелья возникают все новые и новые картины этой удивительной художественной галереи, созданной природой. Мы спускаемся на дно огромного зала. Из мрака, откуда-то сверху, внезапно появляется каменная голова дикого быка — тура. Огромные изогнутые рога, крупные темные впадины — глазницы, под мордой можно разглядеть даже свисающую бороду. Он настороженно присматривается к незваным гостям, нарушившим тишину его тысячелетнего убежища. Автор этого скульптурного произведения сама природа. Она же оживила большую скальную глыбу, превратив ее во множество фантастических чудовищ. А над ними, под самым потолком зала, вечно парит, раскрыв свои каменные крылья, орел.
  Через галерею ходов мы попадаем все в новые и новые залы. Каждый из них по-своему интересен. В одном окаменевшие натеки создают впечатление сказочного мира, в другом представляет интерес огромный круглый каменный колодец, в третьем причудливыми чудовищами громоздятся каменные глыбы. А галереи идут в глубину все дальше и дальше, и, кажется, им нет конца. Мы входим в грот, стены которого состоят из белоснежных кристаллов гипса. Разнообразие кристаллов, их величина и цветовые оттенки под лучами фонарей оставляют незабываемое впечатление. Здесь настоящее царство флоры. Часами можно любоваться колокольчиками, лилиями, гладиолусами, розами, ромашками, переплетенными в единый сказочный венок. Словами невозможно передать волшебство этого подземного сада.
  
  Как и в прежних пещерах, мы видим возле самого потолка белоснежных залов тени летающих зверьков. Один..., второй..., третий... Проводник советует нам заглянуть завтра утром в щели возле входа в пещеру.— Там всегда,—сообщает он,—днем прячутся летучие мыши. Покидаем мы этот подземный музей глубокой ночью, оставляя у входа зажженную свечу.

  Рано утром, пока мои коллеги готовили завтрак, я решил снова пробраться в пещеру. Через несколько минут я был у входа. Рядом с запертой дверью я увидел невысокую узкую темную щель-трещину. С трудом втиснулся в нее. Расстояние между стенками каменной щели расширялось. Внимательно осмотревшись, заглянув в каждую расщелину и осмотрев все, обратил внимание на сухой лист. Покачиваясь на сквозняке, он висел метрах в трех над самой моей головой. Присмотревшись к нему более внимательно, я понял, что это не лист, а небольшая летучая мышь. Прицепившись одной лапкой к каменному потолку, зверек, обвернувшись перепонкой крыла, словно плащом, висел вниз головой. «Обворачиваться перепонками крыла может только подковонос»,— подумал я. И так спит обычно малый подковонос. У него на носу своеобразное кожистое образование — подковообразная пластинка, переходящая на лоб, за что этот зверек и получил свое видовое название. Казалось, летучая мышь находилась в глубоком сне. Ругая себя за то, что не взял с собой марлевый сачок на длинной палке, я попытался, упираясь руками и ногами в одну стенку и прижимаясь спиной к противоположной, подняться вверх. Поочередно передвигаясь руками, ногами и упираясь спиной, я медленно поднимался. Когда до зверька оставалось всего лишь 20-30 сантиметров, я поднял руку, чтобы схватить его, но... подковонос медленно, словно нехотя, полетел в темноту пещеры. Пытаясь все же схватить летящего зверька двумя руками, я мгновенно очутился на полу. Было очень досадно от своей нерасторопности и обидно, что мышь улетела. К тому же побаливала спина, словно по ней прошлись мелкой каменной теркой или наждачной бумагой.
  Из пещер Тернопольщины в памяти осталась легендарная «Вертеба». Свое название она получила от древнеславянского слова «вертеп» — пещера. Ученые начали изучать эту пещеру с 1876 г. Вот что писали о ней в те времена: «Белые, как алебастр, гипсовые стены, огромной высоты столбы, как бы установленные человеческой рукой как подпорки для потолка. Капли воды падают с двухметровой высоты. Огромное количество узких и извилистых коридоров, переходов, комнат, напоминающих таинственные убежища, как будто уже кончаются, но через очень узкие переходы в замывах соединяются с продолжением пещеры».
  Многочисленные археологические находки в пещере орудий производства (каменные топоры и мотыги, костяные ножи и иглы, черепки глиняных сосудов, тарелок, плошек) свидетельствуют о том, что пещера .была заселена еще три тысячи лет до нашей эры, т. е. она служила убежищем, жильем человеку каменного века. Позднее славянские племена спасались здесь от монголо-татарского нашествия и татаро-турецких набегов.
  В конце прошлого века в одном из отдаленных районов лабиринта ученые наткнулись на загадочное захоронение. В центре большого зала под плитовым завалом было обнаружено 25 мужских скелетов. Там же нашли сосуды культового назначения, каменные орудия труда, украшения из кости и камня. Какая же трагедия разыгралась здесь тысячи лет назад? Предполагают, что пеще- ра являлась культовым святилищем, а внезапный обвал свода был вызван землетрясением. Здесь же была обнаружена глиняная фи-. гурка быка и черепки сосуда, возраст которых, по определению специалистов, насчитывал пять тысяч лет. По количеству и богатству археологических находок разных эпох «Вертеба» не имеет себе равных в Подолии.
  Вход в эту пещеру находится в поле, на возвышенном плато, в двух километрах северо-западнее села Бильче-Золото Борщевского района. Здесь на дне глубокой карстовой воронки под нависшими блоками бурого гипса зияет низкое отверстие. Пятиметровый проход с мокрым глинистым дном резко опускается вниз и обрывается в небольшом зале с массивным камнем-столом посредине. Отсюда идут разветвления лабиринта. Сотни галерей, то узких, будто улочки старого города, то широких, словно проезжая дорога, сходятся вместе и снова расходятся в разные стороны. Многие из них заканчиваются тупиками, заполненными глиной и илом. Гипсовые сталактиты и сталагмиты из белоснежных, какими они были сто лет тому назад, стали темно-серыми. Такого же мрачного цвета колонны и столбы, подпирающие потолок пещеры.
  Наши находки в пещере — множество позеленевших от сырости винтовочных патронов, металлические каски и останки человеческих скелетов, рассказали нам о суровых днях Великой Отечественной войны. Потолки крупных залов и гротов были закопчены дымом костров, в пещере лежали обгоревшие доски и остатки гнилой соломы...
  Время шло. Одна пещера сменялась другой. Почти в каждой из них мы гонялись за летающими мышами, но в руки они нам не давались. Мы приобрели навыки заправских спелеологов, удивлялись и восхищались красотами подземелий, любовались полонинами и горными вершинами Карпат, быстрыми горными реками, но настроение наше падало с каждым днем. И вот впереди на горизонте Ужгород.

  Мы ехали по дороге, протянувшейся через виноградники, на Мукачево. Перебивая друг друга, каждый из нас рассказывал Юлию Ивановичу, моему доброму другу, большому знатоку рукокрылых Закарпатья, о наших дорожных перепитиях, перечисляя, пещеры, в которых мы побывали. С восторгом мы делились впечатлениями о последней Оптимистической пещере, которую мы осмотрели вчера. Рассказали о том, с каким большим трудом мы нашли вход в нее.
— Вам повезло,— заметил Юлий Иванович,— вы побывали в самой длинной в мире гипсовой пещере. Общая протяженность ее лабиринтов достигает 106 километров.
— А какая самая большая и глубокая пещера в ми ре? — поинтересовался Роман.
— Самая большая пещера может и не быть самой глубокой,— ответил Юлий Иванович.— Раньше самой большой пещерой, 250 километров протяженностью, считали Мамонтову пещеру в США, но, когда ее точно измерили, то оказалось, что длина ее всего 74 километра. Там же, в штате Кентукки, имеется пещерная система Флинт Родж протяженностью в 121 километр. А самая грандиозная и эффектная пещера — Карлсбадская находится в Северной Америке. В ней есть залы длиной более километра. Знаменита она и тем, что там обитает несколько миллионов летучих мышей. В Швейцарии имеется пещера Хельлох длиной в 104 километра. В нашей стране, на Кавказе (в Бзыбском хребте), находится карстовая пещера с шахтой Снежная глубиной 700 метров. А совсем недавно в отрогах Зеравшанского хребта была исследована самая глубокая шахта в карстовых пещерах нашей страны. Находится она в Узбекистане, в 40 километрах от Самарканда, на карстовом плато Кырктау. Шахта, если нарисовать ее графический «портрет», напоминает лестницу, где колодцы высотой с двадцати-тридцатиэтажный дом, сменяются уступами — своеобразными залами. Спелеологи достигли отметки в 1030 метров. Самая глубокая пещера мира— это пропасть Пьер-Сен-Мартен, о ней писал в своих книгах известный французский спелеолог Норберт Кастере. Расположена она во французских Пиренеях, глубина ее 1122 метра.
  Проехав Мукачево, мы свернули налево. Через несколько минут наша машина остановилась на берегу живописного ручья, поросшего ивняком. Здесь, у самого подножья горы, мы разбили лагерь. Это ручей, как сказал нам Юлии Иванович, вытекает из подземелья, которое вот уже несколько лет заселяет большая колония летучих мышей.
  Переодевшись в комбинезоны, надев высокие резиновые сапоги, Юлий Иванович, Алла Дмитриевна и я были готовы к спуску в «царство Плутона». У крутого склона виднелось полукруглое отверстие, из которого вытекал ручей. Теплый осенний ветерок шевелил листву кустарника, который почти закрывал вход в. подземелье. Роман, провожая нас, скептически посмотрел на отверстие, пока, мы, нагнувшись, по очереди, один за другим, протискивались в него. Скоро мы с удовольствием распрямились в широкой штольне. По колено в воде идем вверх по течению подземной речки. Становится все глубже и глубже. Скоро мы шли уже по пояс в холодной воде. В полном молчании прошли метров триста-четыреста. Юлий Иванович освещал нам путь и стены подземелья электрофарой, питаемой от аккумулятора, висевшего у него на груди в сумке. Позади послышался сильный всплеск. Обернувшись, я увидел, что Алла Дмитриевна чуть ли не с головой погрузилась в воду (на дне подземной речки встречаются ямы и скользкие камни). По неровному руслу мы стали двигаться осторожнее и медленнее, чем в начале пути.
  Через полчаса на каменном своде замечаем первых летучих мышей. Одиночками и небольшими группами они висят вниз головой, прицепившись к неровностям потолка. Свет напугал их и некоторые из них стали летать.
— Давайте отловим нескольких зверьков,— предложила Алла Дмитриевна.
— Подождите,—отвечает Юлий Иванович,— еще не то увидите. И действительно, метров через пятьдесят мы подошли к «живому» потолку. Это было незабываемое зрелище! Сотни и сотни зверьков, тесно прижавшись друг к другу, образовали над нами живую серую мягкую крышу. Каменного свода не было видно. В некоторых местах сверху свисали длинные живые «сосульки» из сцепившихся зверьков. Настоящее подземное царство летучих мышей!

  По-видимому, наше появление, громкие голоса и яркий электрический свет фонаря потревожили зверьков. Некоторые из них беспокойно завозились среди неподвижной мохнатой массы. Юлий Иванович поднял сачок на длинном бамбуковом удилище и несколько раз провел по мягкой массе животных. От прикосновения сачка несколько зверьков упало в марлевый сачок. Другие беспокойно завозились, расправляя крылья. Воздух наполнился пронзительным цвирканьем и шуршанием. Постепенно пещера стала оживать. Электрический свет, казалось, ослеплял зверьков. Они проносились совсем близко от нас, кружась вокруг фонаря. Несколько раз я даже ощутил на своем лице легкое холодное прикосновение перепончатого крыла. Сачок становился все тяжелее, и Юлий Иванович передал мне переполненный мышами сачок, чтобы я пересадил их в клетку-садок из металлической проволоки.
  Несмотря на то, что я старался вытаскивать мышей из сачка очень осторожно, почти каждая из пленниц, пронзительно пища, отчаянно дергаясь и пытаясь освободиться, кусала мои пальцы острыми, как иглы, зубами. Скоро мыши заполнили почти всю клетку, где подняли страшный писк и возню, стараясь найти выход на волю. Все это многократным эхом отдавалось под сводами, что привело оставшихся на потолке летучих Мышей в настоящую панику. Сотни крыльев всколыхнули воздух, мыши снялись со своих мест и заметались из одного конца штольни в другой.— Хватит на сегодня,— произнес Юлий Иванович.
  Мы собрались в обратный путь. На душе у нас был настоящий праздник. Насквозь промокшие, продрогшие, покусанные, но с чудесным настроением, возвратились мыв лагерь.
  Целый день мы занимались обработкой пойманных зверьков, а их было более пятисот. Оказывается, это подземелье служит убежищем для двух видов рукокрылых, среди которых преобладала большая ночница — одна из самых крупных летучих мышей, обитающих в нашей стране. Длиннокрылов, маленьких пушистых зверьков с длинными и узкими крыльями, было значительно меньше. Каждого из пойманных зверьков необходимо было взвесить, сделать с него промеры и записать данные в журнал. Только после этого на крыле зверька укреплялось легкое алюминиевое кольцо, номер и серию которого мы также записывали в журнал.
  Среди отловленных зверьков было несколько особей с кольцами. Внимательно осмотрев окольцованных мышей, записав номера их колец, Юлий Иванович установил, что этих зверьков он кольцевал здесь же год, два и даже пять лет тому назад. Из его рассказа мы узнали, что в прошлом году он поймал несколько больших ночниц с кольцами, на которых было выгравировано слово «Венгрия» и порядковый номер. Позже, связавшись с венгерскими зоологами, Ю. И. Крочко узнал, что эти зверьки были окольцованы на зимовке в пещерах Венгрии. Следовательно, лето они проводят в Закарпатье, а на зиму улетают в Венгрию, за 250—300 километров.
  Поздно вечером наша работа была завершена. Все окольцованные зверьки были здесь же, рядом с входом в подземелье, выпущены.
  Мы пожелали всем улетающим мышам доброго пути, думая про себя, что когда-нибудь, где-нибудь и кто-нибудь, возможно, поймает или найдет окольцованного нами зверька и сообщит нам об этом, прислав снятое с крыла кольцо или данные о нем — номер и серию. Такие сообщения всегда радуют специалистов, так как они расширяют и дополняют представления о сезонных миграционных путях летучих мышей нашей страны.